Интервью Руководителя Росархива А.Н. Артизова от 3 апреля 2018 г.

В этом году исполняется сто лет отечественной государственной архивной службе как централизованной системе управления архивным делом. В связи с этим важным событием мы обратились к руководителю Федерального архивного агентства (Росархив) Андрею Николаевичу Артизову с рядом вопросов.

— Андрей Николаевич, история архивного дела в России насчитывает многие сотни лет и практически равна по продолжительности самой истории Государства Российского. Тем не менее в качестве юбилейной даты российские архивисты будут отмечать столетие декрета Совнаркома от 1 июня 1918 года «О реорганизации и централизации архивного дела в РСФСР». Что это – верность советским традициям обращения к прошлому, когда «настоящая» история начиналась с Октябрьской революции?

— Юбилей – в определённой степени дата условная. Когда в 1947 году отмечали 800-летие Москвы, на открытии памятника Юрию Долгорукому известный медиевист, знаток истории нашей столицы Михаил Николаевич Тихомиров огорошил всех вопросом: «А кто сказал, что Москва основана именно в 1147 году?». И действительно, мы принимаем как время основания Москвы дату первого исторического упоминания о ней – летописного известия, что князь Юрий Долгорукий пригласил для встречи «в Москов» своего союзника, северского князя Святослава Олеговича. Конечно, укреплённый городок – предшественник будущей столицы – существовал уже задолго до этого события.

Подобная ситуация складывается и в нашей профессиональной сфере. Мы ведь отмечаем не столетие архивов России, а вековой юбилей государственной архивной службы, имея в виду, что централизованная система управления архивным делом в нашей стране возникла в результате издания декрета «О реорганизации и централизации архивного дела в Российской Социалистической Федеративной Советской Республике».

У нас есть ещё одна историческая дата – 10 марта, которую мы отмечаем как День архивов. В этот день Петр I подписал «Генеральный регламент», определявший деятельность коллегий – государственных органов управления. Статья 45-я «Регламента» называлась «Об архивах», и в ней было прописано, что должны делать архивариусы для сохранения государственных бумаг.

Если углубимся ещё дальше в прошлое, то увидим, что документы сохранялись в княжеских и великокняжеских, царских, монастырских, соборных архивах. Как только возникает государство, появляются документы – судебные, гражданские – и места для их хранения (обычно – поближе к казне). В этом смысле действительно архивы – ровесники государственности. И в Архивном фонде России есть памятники, сберегавшиеся многими поколениями архивистов, и возраст этих памятников насчитывает тысячу лет.

При этом централизация и системность пришли в архивную сферу именно сто лет назад. Отмечая столетие декрета Совнаркома, мы проявляем верность не советским традициям, а правде Истории. В Российской империи не было единого органа управления архивами, он создавался уже большевиками.

— А почему не в имперской, а в советской России создали централизованную архивную службу?

— Думаю, причина в том, что в царской России ещё не завершился процесс формирования развитого гражданского общества. Страна продвигалась по этому пути – особенно активно с начала XX века, после учреждения Государственной Думы, но процесс не был завершён. Одной из характеристик зрелого гражданского общества является публичность и открытость информации. А это подразумевает существование общегосударственного регламента работы архивов, возможности доступа к документам и их использования. Постепенно всё это появилось бы в российской действительности, но сложилось так, что решать эту задачу пришлось новой власти, в условиях революционной чрезвычайщины.

Идеи архивной реформы вызревали ещё в конце XIX – начале XX века. Их выдвигали люди в высшей степени законопослушные, архивисты и академические историки – такие, как Николай Калачов, Дмитрий Самоквасов, Александр Лаппо-Данилевский, Сергей Платонов. Однако верховная власть откладывала решение назревших проблем. И революция стала катализатором такого решения. Уже весной 1917 года был создан Союз российских архивных деятелей, начавший разрабатывать программу преобразований. Так что создание Главархива было во многом подготовлено предшествующей эпохой.

Конечно, большевики, создавая Единый государственный архивный фонд, преследовали свои, сугубо прагматические интересы. Для управления хозяйством страны надо было сохранить всю документацию. Что же касается государственно-политических документов, то большевики с удовольствием предавали гласности всё, что могло как-то скомпрометировать прежний режим. Ещё в Декрете «О мире» они обещали рассекретить тайные международные соглашения императорского правительства – и немедленно сделали это. Представители же старой интеллигенции, которые пошли работать в советские архивы, видели своей главной задачей спасение от гибели документальных богатств – свидетельств тысячелетней истории России. Поэтому значение декрета от 1 июня 1918 года – ещё и в спасении множества документов от физического уничтожения.

Как известно, архивную отрасль возглавил Давид Рязанов – социал-демократ, в 1917 году примкнувший к большевикам. Человек очень эрудированный (благодаря самообразованию), собиратель документов по истории революционного движения, он пользовался авторитетом среди марксистов во всём мире, придерживался широких взглядов, с уважением относился к образованным людям. У него в Главархиве работали и граф Павел Шереметев, и князь Николай Голицын, и высланный позднее из страны Николай Бердяев.

— Как бы Вы могли оценить советский период с точки зрения развития архивного дела и взаимоотношений в треугольнике «государство – общество – архив»?

— Во многом благодаря созданной в 1918 году централизованной системе управления архивами удалось собрать замечательные документальные богатства. Советские архивисты в годы Гражданской войны, а затем и в годы Великой Отечественной сумели сохранить, донести до нас основной массив этих богатств. Это – главный итог советского периода истории архивного дела. Конечно, факты утраты, гибели культурных ценностей были, но очень многое удалось спасти. Кстати, после Великой Отечественной войны наш Архивный фонд был приумножен за счёт компенсаторной реституции и трофейных документов.

Сегодня наша страна входит в число великих архивных держав мира как по количеству документов (общий объём Архивного фонда России составляет более 600 млн. дел), так и по их информационной ценности. Без наших документов невозможно изучать мировую историю. Я всегда подчеркиваю, что из континентальных стран только Российская Федерация располагает такими архивными ресурсами. Те, кто с нами может соперничать по объёму хранимых документов: Соединённые Штаты, Великобритания – державы морские, островные, на их территорию в Новое время никогда не ступала нога завоевателя.

Отмечу ещё один аспект. В СССР, как известно, всё подчинялось партии и государству. И архивы взаимодействовали с обществом в условиях тотального господства коммунистической идеологии. У названного Вами треугольника на самом деле было всего два угла – власть и архивы. С позиций сегодняшнего дня мы не можем это принять. С другой стороны, в советское время появилась возможность в огромной стране – от Калининграда до Чукотки – выстроить единые подходы к учёту, комплектованию, организации хранения архивных материалов по одним принципам. Благодаря этому мы сегодня имеем возможность с гораздо меньшими издержками внедрять цифровые методы работы, информационные технологии, требующие высокой степени унификации.

Архивное дело, как и все сферы жизни в Советском Союзе, было не свободно от идеологических установок. Например, проводились так называемые «макулатурные компании». Их официально было две: первая – в начале 1920-х годов, вторая – с конца 1920-х и на протяжении почти всех 1930-х. В стране не хватало бумаги, и перед архивистами ставили плановые задания: списывать ненужные, как считалось, документы, сдавать их в утиль как макулатуру. На архивистов давили, им выкручивали руки, требуя обеспечить страну бумагой. В результате этих компаний мы лишились многих ценных источников.

Продвигалась также идея категорирования фондов, то есть распределения всех документов по категориям, в соответствии с которыми и выстраивались стандарты работы. В первую, саму важную, входили документы партийных и советских органов. А вот многие документы старой России, скажем, бумаги дворянских собраний, относились к четвёртой, малоценной категории. Сегодня же часть фондов, причисленных тогда к первой категории, оказалась невостребованной, и, наоборот, признанные прежде «малоценными», теперь вызывают огромный общественный интерес.

Несмотря на давление идеологии, единые принципы архивистики, выработанные в советское время, несли немало прогрессивного. Например, архивисты не только стали заниматься собиранием и хранением документов, но и вникать в делопроизводство, в процесс возникновения документа. Было установлено, что уже на первой стадии своего жизненного цикла документ должен быть учтён. Оформились специальные системы отраслевых и типовых перечней видов документов со сроками хранения. Ничего подобного в зарубежном архивоведении на тот момент не было. Так что советская архивоведческая наука для своего времени была весьма прогрессивной. Многие из её методов потом стали использовать наши зарубежные коллеги. Мы и сегодня не можем от них отказываться, поскольку в них есть рациональное зерно. Я с огромным уважением отношусь к нашим предшественникам, трудившимся в советские годы.

— Как сегодня строится централизованная система государственного управления архивным делом? Какие «этажи» она включает? Каковы масштабы российского архивного хозяйства?

— Система публичных архивов, т.е. архивов, финансируемых за счёт средств налогоплательщиков, разделена на три уровня: федеральный, субъектов Российской Федерации и муниципальный. Отечественные архивы – большое хозяйство, в котором занято около 20 тысяч человек. Это 16 федеральных архивов, 169 региональных и 2064 муниципальных архивов (число последних последовательно растёт). 21 орган федеральной исполнительной власти и организаций осуществляют депозитарное хранение документов; 126 тысяч архивов организаций, в большинстве частных, обеспечивают временное хранение. Ежегодно в архивы поступает около 1,5 миллиона дел.

Наше масштабное хозяйство развивается стабильно. Приоритетным направлением для нас является модернизация инфраструктуры. За последние годы при поддержке федерального бюджета введены в эксплуатацию новые здания государственных архивов Смоленской, Калужской, Ульяновской областей, завершено строительство здания Государственного архива в Севастополе. Усилиями региональных властей построены архивные здания в Чувашской Республике и Санкт-Петербурге. В этом году предстоит ввести в строй новые архивные комплексы в Республике Адыгея, Саратовской и Новгородской областях.

В 2019 году крупнейший аудиовизуальный архив мира, Российский государственный архив кинофотодокументов в Красногорске, надеюсь, получит новый современный комплекс, оснащённый для работы с цифровыми носителями. Немало сделано для технического переоснащения других федеральных архивов, главным образом в плане обеспечения безопасности хранения документов.

С 2018 года архивы включены в государственную программу «Информационное общество (2011–2020 годы)», с которой мы связываем перспективы развития отрасли.    

— Что даёт в смысле повышения эффективности администрирования отрасли нынешний статус Росархива?

— Наполеон Бонапарт, выдающийся государственный деятель, а не только полководец, как-то заметил: «Войско баранов, возглавляемое львом, всегда одержит победу над войском львов, возглавляемых бараном». Тем самым он подчеркнул огромное значение руководства, мозгового центра. Роль руководящего органа в любой системе огромна. Такой орган должен не только отдавать распоряжения, но и принимать сигналы с мест и выстраивать оптимальный сценарий действий. Можно сказать, что Росархив – это мозг архивной отрасли, её штаб-квартира. Федеральное архивное агентство должно организовывать работу, анализировать происходящее сегодня, хорошо знать прошлое, понимать тенденции развития и уметь прогнозировать будущее.

С этой точки зрения перевод Росархива в прямое подчинение главы государства – событие закономерное и позитивное. Раньше, до 2016 года, было несколько центров управления отраслью. Нормативное регулирование в архивной сфере, контрольные функции, вопросы делопроизводства – всё это было распылено по разным ведомствам. Сейчас всё собрано в одном месте. Принятое решение является продолжением той линии на системность управления архивами, которая была намечена декретом 1 июня 1918 года. При этом сегодняшний статус Росархива подразумевает гораздо большую, чем прежде, меру ответственности.

— Однако в прямом подчинении Федерального архивного агентства находятся всего 16 федеральных архивных учреждений.

— С финансово-хозяйственной точки зрения – да. Учредителем федеральных архивов является Росархив, учредителями региональных архивов – органы власти субъектов Российской Федерации, муниципальных – органы местного самоуправления, ведомственных – соответствующие органы власти или организации. Похожая система существует во всех крупных странах мира. Это объективно связано с масштабами территории и численностью населения. Не случайно многие из этих стран – федеративные по конституционному устройству. Но с точки зрения нормативной, методической, с позиций выстраивания единых правил работы всё замыкается на Росархиве. Например, Федеральное архивное агентство недавно разработало новый Порядок использования документов в государственных и муниципальных архивах, и этот нормативный акт имеет одинаковую силу для архивов всех уровней подчинённости.      

— С позиции непрофессионала серьёзно облегчить управление огромным архивным хозяйством могла бы его массовая цифровизация. Между тем от архивистов приходится слышать и о «подводных камнях» на её пути. С какими реальными проблемами сталкивается профессиональное сообщество при внедрении в архивное дело новейших технологий? Какие «узкие места» требуют организационных и законодательных решений?

— Прогресс не остановить. Наряду с реальным миром возник и развивается параллельный виртуальный мир, растёт уровень информационной насыщенности жизни общества. Как всё это повлияет на сознание каждого человека, на ноосферу в целом – проблема антропологическая.

Основная задача работников архивов как хранителей национальной памяти – обеспечить вечную сохранность исторического источника. Архивисты не против цифровизации, но подходить к делу нужно с умом: если документ создан изначально в бумажном виде, можно создать его электронную копию для фонда пользования и таким образом сделать документ доступным для потребителя. А бумажный оригинал всё равно пусть хранится! Тем более мы знаем: бумага живёт и пятьсот, и тысячу лет (древнейшим текстам на гораздо более хрупком папирусе – почти пять тысяч лет). Бумажные документы не нужно перезаписывать, переводить в другие форматы. Они очень надёжны и сравнительно недороги для хранения информации.

Что же касается документов, которые появляются сразу в электронном виде – а их становится всё больше и больше, и такие документы уже начали принимать архивы, – то здесь основной трудностью является создание носителя с долговременной жизнью. Это большая технологическая проблема для всего мира. И не только архивистам её решать: этим занимаются ведущие компании, которые развивают информационные технологии. Сейчас уже появились носители, которые обеспечивают сохранность информации в цифровом формате на протяжении нескольких десятков лет. А потом, конечно, надо будет переносить данные на другой носитель. Архивистам предстоит обучиться делать это правильно, в соответствии с регламентом.

Отдельная проблема – подтверждение аутентичности электронного документа. Здесь, как представляется, ключевым фактором является не срок хранения сертификата цифровой подписи, которой заверяется электронный документ, а создание «среды доверия» общества к архивистам. Поэтому крайне важно, чтобы архивисты, работающие с электронными документами, были высокопрофессиональными и чистоплотными. Тогда любая возможность внесения каких-либо изменений в текст будет исключена. Как видим, цифровизация ставит перед нами и этические вопросы.

Есть точка зрения, что переход на электронные технологии обеспечит удешевление хранения документов. Это наивное представление. Переход с одного носителя на другой, регулярная замена техники, программного обеспечения – всё это дело весьма затратное. Поэтому, когда заходит речь о цифровизации, надо быть абсолютным практиком: принимать во внимание финансово-экономическое обоснование предлагаемого проекта, его целесообразность и общественную востребованность. В любом случае, перевод в цифровой формат уже имеющихся бумажных документов – задача на многие годы, если не десятилетия. Именно поэтому, учитывая ограниченные бюджетные возможности, мы ставим ближайшей задачей перевод в электронный формат прежде всего справочного аппарата, архивных описей. Это сегодня – самое важное.

Стратегический подход российского архивного сообщества заключается также в том, что пользование поисковыми средствами архивов должно быть бесплатным. А вот удалённое использование архивных документов (так называемый виртуальный читальный зал), когда я, допустим, захочу заказать для себя из дома архивные материалы, их оцифруют и копии предоставят для чтения на домашнем компьютере – такая услуга должна осуществляться за средства самого пользователя.

— В массовом сознании всё ещё существует представление об архивах как о закрытых, недружелюбных к «простым смертным» учреждениях. Между тем в последние годы проведена немалая работа по повышению доступности документального наследия. С чем связано остающееся всё-таки у некоторых людей настороженное и даже отчуждённое отношение к архивной сфере?

— Наверное, это связано с тем, что отчуждение власти и общества – одна из «вечных» российских проблем. Архивы как государственный институт в определённой степени испытывают на себе проявление этого недоверия части общества к государству. Но бывает, что о «закрытости» наших фондов говорят те, кто на самом деле никогда в архивах и не работал! Что же до реальных условий доступа к документам… Можно просто сравнить сегодняшнюю ситуацию с советскими временами – и всё станет ясно. У нас пересказывают такой исторический анекдот. Когда последнего советского руководителя архивного ведомства спросили, как обстоят дела с открытостью архивов, он ответил: у нас всё нормально, архивы открыты с девяти до шести…

— По каким основным направлениям ведётся работа по повышению степени доступности документального наследия?

— Отмечу лишь несколько принципиальных моментов. Развивается общеотраслевой портал «Архивы России» . На этом ресурсе размещена информация о составе и содержании 90 процентов фондов отечественных государственных и муниципальных архивов. Здесь же размещаются интернет-проекты – по сути дела, виртуальные выставки с электронными образами архивных документов. За прошлый год их посетили 4 миллиона пользователей.

Помимо оцифровки отдельных фондов и сплошной оцифровки справочного аппарата, о чём мы уже говорили, ведётся работа по улучшению условий труда исследователей, предпочитающих традиционные формы общения с документами. Расширяются читальные залы архивов, увеличивается число посадочных мест, более удобным становится график их работы, создаётся комфортная среда с регулируемыми режимами освещённости и кондиционирования.

— А как обстоят дела с рассекречиванием документов?

— Одним из первых распоряжений президента Бориса Ельцина после августовских событий 1991 года был указ о передаче под контроль государства всех партийных архивов. В советское время для того, чтобы работать в партийном архиве, нужно было соответствовать двум условиям: состоять в партии и иметь соответствующую форму допуска, которую давали в органах государственной безопасности. Когда кто-то работал в читальном зале партийного архива, все выписки необходимо было делать в специальную тетрадь, которая потом сдавалась заведующему читальным залом. Он просматривал все записи, и если видел что-то «не то», имел право вымарать текст. Я сам работал в таких условиях. А ведь партийные документы – это важнейшие материалы по истории Советского Союза.

Сегодня эти излишние меры секретности ушли в прошлое. 96 процентов документов, хранящихся в федеральных архивах, находятся в свободном доступе, при этом открыты абсолютно все документы, созданные до 1917 года. У пользователей есть право бесплатно делать выписки, или снимать копии при помощи собственных средств (это недорого), или – это уже будет чуть дороже, зато качественнее – копировать при помощи технического оборудования, предоставляемого архивом. Но всё равно находятся недовольные, те, кто хочет получить быстрее, больше и бесплатно. Это обычный «конфликт интересов» между архивом и потребителем.

Что касается рассекречивания, то оно проводится на плановой основе. Хочу отметить одну важную вещь: сами архивисты не рассекречивают документы, они выступают лишь в качестве экспертов. Решение принимает Межведомственная комиссия по защите государственной тайны. Каждый год результаты этой работы публикуются на портале «Архивы России» и становятся известны широкой общественности. Речь идёт о десятках тысяч единиц хранения, каждая из которых включает сотни листов.

Много ли ещё надо рассекречивать? Да, немало. Но мы спокойно и планомерно продолжаем работу. Вообще то, что касается секретности, – вечная больная тема. Интересы государства в целом и каждого конкретного человека нередко не совпадают. Надо учесть, что зачастую входят в противоречие и интересы отдельных людей – ведь существует понятие личной тайны. Многие не хотят, чтобы публичным достоянием становились данные об их родственниках: чем они болели, по средствам ли жили, за что и каким образом поощрялись или наказывались. Это тонкие сюжеты, единомыслия здесь никогда не будет. У нас действует ограничение на использование персональной информации – 75 лет с момента создания документа (во многих странах мира, кстати, этот срок составляет 100 лет).

В целом же уровень доступности информации в российских архивах сегодня такой, какого никогда не было за предшествующую отечественную историю – и советскую, и дореволюционную.    

— Архивное дело – занятие высокоинтеллектуальное. Как Вы оцениваете сегодняшнюю ситуацию с научной и образовательной базой отрасли? Какие изменения происходят в головном институте – Всероссийском научно-исследовательском институте делопроизводства и архивного дела (ВНИИДАД)?

— Архивы – часть российского общества. И те процессы, которые происходят у нас в сфере образования и науки, безусловно затрагивают и нашу профессиональную сферу. Я был бы неискренен, если бы сказал, что меня всё устраивает, всё хорошо. Качество и уровень подготовки историков-архивистов, к сожалению, далеко не идеальны. Сегодня найти молодых, глубоких, грамотных специалистов – это проблема. Вот данные: почти 85 процентов работающих в нашей отрасли – дипломированные специалисты, но по направлению «Архивоведение и документоведение» подготовку прошли всего 25 процентов сотрудников федеральных архивов и 10 процентов сотрудников архивов региональных.

У сложившегося положения есть объективные причины. То поколение выдающихся учителей, которое преподавало в Московском историко-архивном институте, в других учебных заведениях, ушло. А затем произошёл разрыв поколений. 1990-е годы тоже оставили тяжёлое наследие… Поменялся и окружающий нас мир. В рамках классической подготовки архивиста упор делался на подготовку специалиста, работающего с историческими документами. Он должен был знать древние языки и вспомогательные исторические дисциплины, владеть методами палеографии, уметь готовить к публикации старинные манускрипты. Нужны такие специалисты нашей стране? Конечно. Но сколько их нужно выпускать в год? Быть может, человек десять-двадцать. В то же время остро востребованы профессионалы, способные работать с массовыми источниками, с электронными документами и другими современными носителями.

Мы пытаемся восполнить кадровый дефицит в отрасли через курсы повышения квалификации при ВНИИДАД. Стараемся развивать систему наставничества, передачи профессиональных навыков и традиций. Если говорить конкретно об этом институте, то перед ним сейчас стоит задача реформирования, молодёжного обновления. Эти цели поставлены перед его новым директором, институту увеличено бюджетное финансирование.  

— Архивист – профессия международная. Сегодня Вы и Ваши коллеги часто встречаетесь с сотрудниками архивных учреждений и органов управления архивным делом из разных стран. Есть возможность не только обменяться опытом, но и сравнить подход к работе. Можно ли сегодня говорить – в позитивном или негативном смысле – о каких-то «особенностях национальной архивистики»? Существуют ли российские архивные традиции, которые Вам представляются ценными и дорогими? А чему, напротив, стоило бы поучиться у зарубежных коллег?

— Хотел бы отметить, что санкций в архивной сфере мы не чувствуем. Коллег, желающих сотрудничать, очень много, они представляют разные страны, весь мир. Если говорить о том, как мы ощущаем себя в международном архивном сообществе, то можно сказать: мы – в тренде. По ряду направлений, в частности, в области подготовки больших научных изданий и сборников документов, крупных выставочных проектов – среди лидеров.

Вообще научно-просветительская деятельность – одно из исторических отличий российского архивоведения. Наш подход такой: историк-архивист – не просто человек, который выдаёт пользователю документы и следит за их сохранностью. Это ещё и учёный. Идеальным мы считаем того архивиста, который не просто хранитель, но и творческая личность, исследователь. Таковы наши традиции. И думаю, здесь зарубежным коллегам есть чему поучиться.

В чём отстаём? Например, в сравнении с лучшими представителями англосаксонских стран, где уже давно действует «Электронное правительство». У нас ещё не сформирована технологическая и нормативно-правовая база для полноценной работы с электронными документами. Этот вопрос – на повестке дня. В ближайшее время придётся создавать соответствующую новую архивную инфраструктуру, которая будет собирать из систем электронного документооборота органов власти электронные документы.

— Вернёмся к юбилейной теме. К чему побуждает архивистов эта замечательная дата?

— Главное, в чём вижу значение юбилея для коллег и для себя: мы должны не переписывать в очередной раз историю отечественной архивистики, а принять прошлое, как оно есть. И, трезво оценив дела сегодняшние, правильно определить направления развития отрасли на будущее. В более широком контексте, надеюсь, юбилей поможет напомнить обществу о смысле нашей профессии, о её важности.